Самая болезненная и одновременно, слава Богу, безболезненная история со связью приключилась со мной в начале СВО.
Мариуполь. Я со штурмовиками тогда ещё 9-го полка бегаю по кварталам примыкающим к Азовстали. Находясь в одном из домов мы слышим очень характерный звук. Звук двигателя заряда установки разминирования. Одно из смежных подразделений решило закинуть "Горыныч" на соседнюю пятиэтажку. Я сполз по стене и зажмурился. Подрыв, здание тряхануло. Кирпичи, штукатурка и пыль посыпались нам на голову. Командир начал пытаться выйти на кого-то, кто сообщит нашим коллегам, что не надо кидать в нас УРки. Ещё один пуск, сердце в пятках и подрыв. Дай Бог здоровья оператору установки разминирования, который ювелирно положил эту семисоткиллограммовую колбасу пластида не на наш дом. О нашем существовании, как выяснилось потом, они не подозревали. Затем по дому били из тридцадки и только спустя полчаса удалось через штаб выйти на смежников, которые были от нас всего в сотне метров, и передать им привет.
В тот момент мы все поняли, что кроме нас самих связь никто не наладит. По сей день это инициатива настолько низовая, что даже когда командующий соединением ставит задачу обеспечить связь в зоне ответственности, все это зачастую возводится с помощью волонтеров, а иногда и на свои средства.
Я не говорю про айпишки, эрки и т.д. – я про связь на поле боя.